Кто она и почему её молодость важна
Лорен Хаттон (урождённая Mary Laurence Hutton) — одна из первых женщин, которых позже начнут называть «супермоделями»: не за идеальную внешность, а за влияние на правила игры. В молодости она ломала стандарты — от улыбки с заметной щелью между передними зубами до права модели на серьёзный контракт и уважение как к самостоятельному профессионалу.
Её история — не про «мгновенно взлетела», а про длинную дорогу: южное воспитание, попытка стать «приемлемой» для индустрии, и затем — решимость остаться собой в эпоху, когда женщине в моде чаще говорили «исправься», чем «будь уникальной».
Детство и южная закалка: ранние установки и характер
Лорен родилась в Чарлстоне, Южная Каролина, но детство и подростковые годы проходили на американском Юге — в атмосфере строгих социальных правил и сильных ожиданий к «приличию». Именно там у неё сформировались две ключевые черты: внешняя сдержанность и внутренняя независимость.
Позже в интервью она не раз подчёркивала: чувство свободы для неё всегда было связано не с глянцем, а с возможностью вырваться из предсказуемого сценария и «увидеть мир» — это станет одной из главных причин, почему она так цеплялась за карьеру модели как за билет в другую жизнь.
Учёба и выбор дороги: университет вместо раннего брака
После школы Хаттон училась в Tulane University (Новый Орлеан). Для девушки из южной среды это было важным шагом: она выбирала образование и самостоятельность, а не «удобный» сценарий ранней семейной жизни.
Её студенческие годы часто описывают как период поиска себя: между прагматикой «нормальной» профессии и желанием жить ярко. В итоге победило второе — и она возвращается в Нью-Йорк, где решает пробиваться в моделинг.
Нью-Йорк 1960-х: старт без «идеального лица» и давление индустрии
Ранний моделинг Хаттон — это постоянные «нет», потому что индустрия не понимала, как продавать лицо с узнаваемой щелью между зубами. В середине 1960-х такое считалось дефектом, а не фирменным знаком. Ей советовали спрятать улыбку, изменить внешность, стать «как все». Но именно это «несовершенство» в итоге станет её капиталом.
Позже она рассказывала, что на ранних этапах пыталась временно закрывать щель между зубами — в том числе с помощью «mortician’s wax» (восковой массы), чтобы соответствовать ожиданиям. Эта деталь хорошо показывает эпоху: даже будущая легенда сначала вынуждена была играть по чужим правилам, прежде чем получила право диктовать свои.
«Воск между зубами»: как она прятала улыбку и почему перестала
Самый показательный эпизод её молодости — история с маскировкой улыбки для обложек Vogue и ранних съёмок. По данным People, перед некоторыми обложками она действительно использовала «mortician’s wax», чтобы визуально убрать щель на снимках.
Важнее не сам лайфхак, а момент, когда она перестала это делать: Хаттон поняла, что либо она принимает свою внешность и превращает её в знак силы, либо всю жизнь будет «чинить себя» под чужой вкус. И именно отказ от «исправления» сделал её новой моделью женственности для 1970-х — более живой, человеческой, узнаваемой.
1968 год: Chanel, фотограф Ричард Аведон и вход в большую моду
Один из ранних и очень значимых шагов — участие в рекламе Chanel в 1968 году, снятой легендарным фотографом Ричардом Аведоном. Для молодой модели это было не просто «красивое портфолио», а знак: её начали воспринимать как лицо, которое может быть центром кадра, а не фоном для одежды.
Этот период совпадает с её постепенным переходом в категорию «cover girl»: индустрия моды в конце 1960-х искала новое — более естественное и смелое — и Хаттон неожиданно идеально попала в нерв времени.
1970–1975: эпоха Vogue и превращение в символ «американской естественности»
В начале 1970-х Хаттон становится одной из ключевых моделей Vogue. Позже издания и хроники моды будут подчёркивать: она удерживала рекорд по количеству обложек — цифра 26 часто упоминается как «историческая отметка» в разговорах о самых повторяемых лицах журнала.
Важно и другое: её образ был «анти-глянцевым» по меркам тех лет. В эпоху идеальной симметрии она продавала не совершенство, а индивидуальность. Это то, что позже станет стандартом для нового поколения моделей, но в молодости Хаттон это было почти дерзостью.
1973: контракт Revlon — деньги, власть и новый статус модели
Ключевой поворот — контракт с Revlon в 1973 году. Его называли крупнейшим в индустрии на тот момент: речь шла о большой сумме за ограниченное количество рабочих дней, и главное — о новой модели отношений между брендом и моделью, где у лица кампании появляется реальная переговорная сила.
По данным её биографии и ретроспектив, в рамках этого сотрудничества она представляла брендовую линейку Ultima II. Журналы позже будут возвращаться к этой истории как к моменту, когда модель перестала быть «расходником» и стала контрактной звездой индустрии.
Эффект был огромным: после этого рынок начал воспринимать топ-моделей как актив, который надо удерживать, а не как безликое «лицо сезона». И Хаттон в молодости оказалась в эпицентре этой революции.
Параллельная линия: молодая Хаттон в кино
В отличие от многих моделей, которые боялись камеры вне фотосессий, Хаттон довольно рано пробует актёрство. Её дебютом называют фильм Paper Lion (1968), где она появляется рядом с Аланом Алдой. Это важно: она не «позировала», а училась существовать в кадре как персонаж.
Позже она сыграла в The Gambler (1974) — проект, который укрепил её как актрису, а не просто модель «на красивом плане». Для молодой Хаттон это означало выход из роли «вешалки» в роль женщины с характером и драмой.
Фильмография 1970–1985: от авторского кино до мейнстрима
Параллельно с пиком модельной карьеры Лорен Хаттон активно работала в кино, избегая типичных для моделей «декоративных» ролей. В начале 1970-х она появляется в драме The Gambler, где её персонаж существует в сложной, мрачной атмосфере, далёкой от глянца подиума.
Заметным этапом стал телевизионный триллер Someone’s Watching Me! (1978), режиссёра Джона Карпентера. Фильм часто называют предтечей его более известных хорроров, а роль Хаттон — одной из самых убедительных женских работ в его ранней фильмографии.
В 1980 году она достигает пика экранной узнаваемости благодаря American Gigolo, где играет напротив Ричарда Гира под руководством Пола Шредера. Фильм закрепил её образ холодной, независимой женщины эпохи конца 1970-х.
В первой половине 1980-х Хаттон продолжает балансировать между жанрами, появляясь в проектах вроде Little Fauss and Big Halsy и Lassiter, не превращаясь в «бывшую модель», а сохраняя самостоятельную актёрскую идентичность.
Этот период (1970–1985) часто называют самым цельным в её экранной карьере — она не гналась за количеством, а выбирала проекты, где могла существовать как персонаж, а не как символ моды.
Конец 1970-х: культовый ТВ-триллер и закрепление образа сильной героини
Ещё один заметный этап — телевизионный фильм Someone’s Watching Me! (1978), снятый Джоном Карпентером. Там Хаттон играет женщину, которая становится объектом преследования — сюжет типичный для триллера, но важно, как она держит экран: не «жертва ради эффекта», а героиня с волей и реакцией.
Эта работа часто вспоминается как доказательство: её харизма работает не только в фотокадре, но и в драматическом движении.
1980: American Gigolo и пик кинематографической узнаваемости
Самая широкоизвестная киноточка — American Gigolo (1980), где она сыграла напротив Ричарда Гира в фильме режиссёра Пола Шредера. В массовом сознании Хаттон закрепилась как «холодная роскошь» 80-х — но в её молодости это было логическим продолжением: она всегда играла на границе глянца и человеческой уязвимости.
Важно, что даже после успеха кино она не бросила моделинг: она оставалась фигурой, которая свободно переходила между двумя индустриями, не растворяясь полностью ни в одной.
Стиль и влияние: почему её «несовершенство» стало новой нормой
В молодости Хаттон фактически продала индустрии новый тип красоты: не фарфоровый, а живой. Её узнаваемая улыбка и «американская естественность» стали культурным контрастом к холодной европейской манере. Сегодня это кажется привычным, но тогда это было почти переворотом.
Сильнее всего её влияние видно в том, как мода начала принимать индивидуальные черты как ценность — ровно то, что позже станет центральной идеей эпохи «супермоделей».
Лорен Хаттон и фотографы эпохи: как её лицо изменило визуальный язык моды
Одна из причин, почему Лорен Хаттон стала фигурой эпохи, — фотографы, с которыми она работала в молодости. В конце 1960-х и начале 1970-х она регулярно снималась у Ричарда Аведона, который сознательно делал акцент не на идеальной симметрии, а на движении, эмоции и «моменте между позами».
Для Аведона Хаттон была идеальной моделью нового типа: она не «позировала», а существовала в кадре. Это резко отличало её от холодных, почти статуарных образов, доминировавших в модной фотографии предыдущего десятилетия.
Параллельно она работала с Ирвингом Пенном, чья минималистичная эстетика подчёркивала фактуру лица и индивидуальные черты. В кадре Пенна щель между зубами Хаттон переставала быть «дефектом» и становилась визуальным якорем.
Отдельное место занимает сотрудничество с Франческо Скаволло — фотографом, который активно формировал образы для Cosmopolitan и глянца 1970-х. У Скаволло Хаттон выглядела одновременно сексуальной и «земной», без недосягаемой холодности.
Также в её портфолио были съёмки с Хельмутом Ньютоном и Норманом Паркинсоном, что сделало её одной из немногих моделей, одинаково органично существовавших и в жёстком эротизме, и в классической элегантности.
Как образ Лорен Хаттон изменил рынок косметики и рекламную модель beauty-кампаний
До начала 1970-х реклама косметики строилась вокруг «недостижимого идеала»: гладкая кожа, закрытая улыбка, почти стерильная красота. Контракт Лорен Хаттон с Revlon радикально изменил этот подход.
В рамках линии Ultima II она представляла косметику не как маску, а как продолжение индивидуальности. Кампании строились вокруг живой мимики, улыбки, естественного света — для начала 1970-х это было почти революционно.
Важно и финансовое измерение: её контракт стал прецедентом, после которого модели начали требовать фиксированные условия, ограниченное количество рабочих дней и участие в формировании образа. Рекламная модель «одно лицо — один бренд» начала восприниматься как стратегическое партнёрство, а не временная аренда.
Позже этот подход подхватят и другие бренды — от Estée Lauder до L’Oréal, но именно Хаттон в молодости стала примером того, как индивидуальность может быть коммерчески успешной.
Фактически она помогла сформировать сам жанр современной beauty-кампании, где модель — не фон для продукта, а его смысловой центр.
Позже, но важно для понимания пути: возвращения и взрослая карьера как продолжение молодого бунта
Хотя эта статья про молодость, несколько поздних вех помогают увидеть, что её ранний бунт не был позой. Она продолжала работать и возвращаться в моду — например, её выход на подиум Calvin Klein в 1993 году позже упоминался как пример того, что Хаттон «держит уровень» даже рядом с новым поколением моделей.
А также она сотрудничала как амбассадор с David Jones, где её наследие трактовали как «оригинальную визионерку» — то есть человека, который в молодости заранее сделал то, что индустрия поймёт только потом.
Короткий итог по эпохам: что сформировало Лорен Хаттон
Юг и ранние установки: дисциплина, желание свободы, отсутствие глянцевых привилегий.
1960-е в Нью-Йорке: работа «с нуля», давление исправить внешность, первые крупные съёмки и укрепление характера.
1970-е: обложки Vogue, признание индивидуальности как преимущества и контракт с Revlon, который изменил правила оплаты и статуса модели.
Кино параллельно моде: от Paper Lion к American Gigolo — переход из «лица кампаний» в полноценную экранную героиню.
Источники
- Wikipedia — Lauren Hutton
- IMDb — Lauren Hutton
- Vogue — Lauren Hutton interview (2020)
- People — про mortician’s wax и ранние обложки Vogue
- Vogue Australia — интервью/факты о ранней карьере и Revlon (2014)
- Vogue — список женщин с наибольшим числом обложек
- Harper’s Bazaar Australia — ретроспектива карьеры
- David Jones — интервью/профиль
- Allure — интервью о жизни/красоте и ранних годах
